10 вопросов о преподавании: школа, студенчество, служба Литературе

Сегодня побеседуем в рамках нашей рубрики «10 вопросов» с весьма замечательной личностью – поэтессой и прозаиком, преподавателем, кандидатом наук Еленой Тарасенко.

Елена Николаевна Тарасенко родилась в Оренбурге 9 августа 1971 года, окончила школу с золотой медалью и Оренбургский государственный педагогический институт с красным дипломом, в 1994-2000 гг. преподавала гуманитарные дисциплины в школе № 34 своего родного города. Учитель высшей категории, кандидат педагогических наук, в 2000-2018 гг. работала на кафедре философии, культурологии и религиоведения ОГПУ, где создала авторские программы по дисциплинам «Культурология», «Мировая художественная культура», «Эстетика», «Искусство театра», «Этика», «Психология искусства», «Музееведение», «Этнология», «Культура и межкультурные взаимодействия в современном мире», «Межкультурная коммуникация», «Методика преподавания культурологии», «Сравнительная культурология», «Рок-музыка в культуре XX века».

Публиковалась в альманахах «Башня», «Гостиный Двор», «Паровозъ». Член Союза российских писателей, обладатель Гран-при областного поэтического конкурса «Яицкий мост» под председательством Риммы Казаковой (1996), победитель областного литературного конкурса «Оренбургский край — XXI век» в номинации «Автограф» (2011), лауреат литературной премии имени П.И. Рычкова в номинациях «Поэтическая книга» и «Выбор читателя» (2017).

Награждена благодарственным письмом от Оренбургского благотворительного фонда «Евразия» за высокий профессионализм, проявленный в ходе работы в качестве члена жюри XIII открытого Евразийского конкурса на лучший художественный перевод (Eurasian Open 2016). Член жюри Eurasian Open и литературной премии имени С.Т. Аксакова. Автор монографии «Преподавание мировой художественной культуры в общеобразовательной школе», книги для преподавателей и студентов «Искусство театра и учебная деятельность», учебного пособия «Образ Богородицы в русской живописи», поэтических сборников «Интонация», «Всегда», «Соло вал­тор­ны», «Многоголосие»; неоднократно переводила зарубежную песенную лирику.

Осуществила постановки пьес «Антигона» Жана Ануя, «Смуглая леди сонетов» и «Пигмалион» Бернарда Шоу, японской средневековой драмы «Горная ведьма», комедии Шекспира «Виндзорские насмешницы», сказки Льюиса Кэрролла «Алиса в Стране чудес», трагедии Федерико Гарсиа Лорки «Дом Бернарды Альбы», драмы Генрика Ибсена «Нора», комедии Мольера «Брак поневоле». Прошла повышение квалификации по профессиональным программам «Современные образовательные технологии в высшей школе» и «Разработка ФОС в ОПОП в соответствии с требованиями ФГОС ВО».

Живёт в Оренбурге, с ноября 2019 года работает методистом ГБУК «Областной Дом литераторов имени С.Т. Аксакова». 

• Елена Николаевна, заочное знакомство с Вами состоялось летом 96-го года, когда проходил Областной молодежный поэтический праздник «Яицкий Мост». Я был и в числе выступавших, и в соорганизаторах, по каковой причине старшие товарищи по перу прочили мне успех и приличный приз. Но жюри во главе с Риммой Казаковой решило, что награды достойны Вы. Помню, с Вами пришло очень много подростков – Вы преподавали тогда в школе? А как вот потом случился переход от совсем детей к студенчеству? Это ведь уже иная психология, иные методики. Приходилось что-то переламывать, перебарывать в себе, подстраиваться под аудиторию, или всё прошло органично?

Напрасно Вы в тот вечер не подошли, не сообщили, что победу прочили Вам: тут же получили бы этот наградной магнитофон прямо из моих рук. Мне чужого имущества (даже призового) не надо. Я тогда пришла не соревноваться, а интеллектуально развивать вверенный мне десятый «В» класс, демонстрируя им состязание молодых поэтов, и за компанию прочла со сцены три своих текста. Победы не ожидала совершенно, поэтому вела себя раскованно и порой смешно: зверски рычала что-то скорбное про семидесятые годы, жестикулировала так, что на финальной строке опрокинула микрофонную стойку. Ученики наставницей гордились, конечно, но я бы действительно отдала приз, если бы кто-то попросил. Так что «предупреждать надо». 

На студенческую аудиторию я переключилась без особых страданий. Мне жизненно необходимы люди с хорошими мозгами, а это универсальный показатель, он вне возраста; страдания начались значительно позже. Представьте себе ситуацию: дорогой Вам человек обезумел. Сперва у него чередовались унылая вялость и буйная гиперактивность, потом обеднела и упростилась речь, теперь он и вовсе сидит на мусорной куче, ритмично подёргиваясь и тараща бессмысленные глазёнки. Он невменяем, вернуть его к нормальной жизни Вы в одиночку не можете, а остальные не хотят. Вообразили? Поёжились? Если в этом сюжете заменить бесценного для Вас человека на бесценное для меня явление, то я в 2018 году находилась в точно такой же коллизии по отношению к высшему образованию. Оно сходило с ума на моих глазах. Оно шебуршало бумажками, перекладывало их из угла в угол, чмокая в мелкий шрифт. А потом внезапно рвало в клочья и истерически требовало новой порции макулатурной писанины, отчётов за вчера, сегодня, за минувшие месяцы и годы, за то, что ещё не успело наступить. И безразлично, какую информацию педагог в реальности излагает на лекциях, насколько увлекательно он их проводит, появляется ли на них вообще. Предъяви комплект бумаг! Принёс? Больше ты нас не интересуешь!

Не осилила я стать «душой бумажной». Живая у меня душа. Излишне.

• 90-е годы – этот термин уже навяз на зубах, тем более что сейчас поколение «тогда молодых» входит в фазу ностальгии по беспечным относительно годам взросления. Но в итоге всем приходилось бороться, а порой и драться, за кусок хлеба и стакан чая, а Вы в это голодное время преподавали. Учителя и медики тогда ведь бедствовали. Чувствовалось призвание, неизбежность Пути, долг чему-то Высшему, или просто кушать надо было, простите?

1990-е годы я пережила спокойно: наша семья всегда была очень бедна. Обнищания я не почувствовала, ибо ни дня не жила в достатке; и до, и после «лихого» периода ела, как говорится, местами и временами, а одежду и сейчас умудряюсь носить лет по 25-30. Да, с микроскопической зарплатой, да, на грани истощения – но мне страшно хотелось преподавать, потому что это форма самовыражения. Люблю я о культурных явлениях рассказывать – и всё тут! А пафосные речи о призвании давайте щекастым организаторам торжественных мероприятий оставим.   

• Вот я увлекся творчеством в 1993-м, а сознательно выбрал его как жизненный путь летом 1994-го, когда получил рецензию на первую свою повесть «Змея» (я выпустил ее не так давно в сборнике «Проект Змея – 25») от декана кафедры русского языка и литературы МГУ. А как у Вас случилось вот это, чаще всего неожиданное у других, просветление – «я хочу писать!»?

Это не просветление, а помутнение какое-то. 7 ноября 1976 года села пятилетняя девчонка за стол и зафиксировала печатными буквами суровый детский опус:

Над землёю тучи, скоро ляжет снег.
Вот идёт Серёга, храбрый человек.
Он мечтает кортик с чердака достать,
Вырасти скорее и матросом стать.
Будет наш Серёга плавать по морям,
Недругов дубасить, помогать друзьям.
Наш Сергей – упрямый, он уже решил:
– Попрошу я маму, сделает большим!

Больше я никогда не писала про кортики. Да и про погоду, пожалуй, тоже. Но про всё остальное – с удовольствием.

• Вернусь к празднику «Яицкий Мост – 96». Не знаю, в курсе ли Вы, но поэтическое действо закончилось скандалом с подделкой числа голосов зрителей и еще некоторыми инцидентами, после которых Римма Михайловна в качестве извинения поклялась напечатать в столичной прессе стихи оренбургской молодежи и слово сдержала. У Вас всё спокойно проходит в этом отношении, не приходится «биться за публикации»?

Как хорошо рано уходить с праздников! Выступила, умотала домой, чтоб тетради с диктантом проверять, не заметила ничего непотребного и четверть века с улыбкой вспоминала вечер, где, оказывается, приключились скандалы, интриги, расследования. В плане битв дело обстоит так: за чужие публикации настырно бьюсь. За свои – лень. Одну мою искусствоведческую статью благополучно затеряли дюжину лет назад, так молчу же.        

• Вот ни за что не поверю, что вы стали методистом Дома литераторов по меркантильным соображениям! Опять «особость Пути», призвание, служение Литературе как высшее занятие?

Не ведаю я, что такое «особость Пути», товарищи! Дурацкий у меня путь, незавидный. Стала методистом, поскольку только в Доме литераторов адекватно восприняли мою маниакальную честность, а также ответственный подход к работе. В прочих местах, где мне довелось потрудиться, эти качества вызывали, мягко говоря, недопонимание.

• Перечитывая книжки Ваших стихотворений, заметил, что в более ранних произведениях речь идет от «Я» мужского рода. В связи с чем такая транспозиция? И ведь все-таки вышли на сугубо женскую линию самопредставления?

«Я» мужского рода никуда не делось и в более поздних циклах; взгляните на песенные тексты из сборника «Многоголосие», там с десяток подобных примеров. Мне с юных лет посчастливилось научиться дружбе с мужчинами, влюбляюсь я крайне редко (но метко!), оттого всякий условный Он для меня первостепенно является советчиком, приятелем, объектом постижения. Когда в моих стихах обнаруживаются всевозможные «я пошёл», это не проблемы с самоидентификацией; я в данном аспекте устойчива, ни раздвоением личности, ни межгендерными колебаниями не терзаюсь. Это попытка говорить от имени кого-то из ярких, впечатляющих, укоренившихся в моей памяти мужчин: педагогов, литераторов, актёров, вокалистов, иногда персонажей великих книг. Вы изумитесь и даже рассмеётесь, если узнаете, кто конкретно там, согласно замыслу сочинительницы, «пошёл» и «сказал».  

• Вы входите в состав жюри Аксаковской премии и в более скромный проект «Стихоборье». Всё это, скажем так, мейнстрим. Альтернативно настроенная творческая молодежь предпочитает общение в рамках движений «Декадент» и «Другая среда» – свои встречи, свои мини-конкурсы, свои издания даже – сборники участников. Но при этом от изданий Оренбургского отделения Союза российских писателей не отказываются, везде поспевают. Как Вам кажется, именно Вам, продуктивны эти «метания поэтической души», дают нам растущих, зреющих поэтов, или так, выплеск энергии? Спрашиваю потому, что за  последние годы в СРП к нам пришли «оттуда» всего-то – Сергей Макаров и Любовь Сухарева. «Всего-то», конечно, числом, но не качеством, хорошие поэты.

Созревание поэта начинается с того печального мгновения, когда он впервые замечает изъяны в собственном творчестве. Причём сам замечает, не дожидаясь, что на эти огрехи ему читатели укажут с горечью или, напротив, с издёвкой. Мне абсолютно безразлично, традиционен ли поэт, авангарден ли, ямбы ли он строчит или верлибры ваяет, – были бы талант и желание работать над собой. Любой, кто способен к самокритике, вырастает над прежним уровнем. Любой, кто с дебютных строк ищет себе фанатов, жаждет всегда выглядеть блистательно и непогрешимо, – топчется на месте до старости. Пусть молодые (да и немолодые) сомневаются и мечутся, это лучше, чем по сорок лет карьеры жевать одну и ту же мочалку. Эгоистичные, непрошибаемые вплоть до творческой глухоты люди найдутся в каждом стилевом сообществе, меня же радует, что Сергей Макаров и Любовь Сухарева как раз умеют слушать чужое мнение, а не только оглашать своё. Но именно прислушиваться, понимаете? Не позволяя авторитетным персонам даже во имя классики стереть чью-то индивидуальность. Чужое мнение должно шлифовать нас, а не потрошить.

• Вопрос, который я в этой рубрике никому не задавал. Есть у Вас, Елена Николаевна, поэтическая мечта? Особенный конкурс выиграть, подборку стихов каким-то невероятным форматом издать, древней тушью по пергаменту, например, благо сейчас типографское мастерство достигает невиданных высот. Или стать редактором издательства, Ваш вкус вкупе с широтой взглядов известны, могли бы открыть миру новые имена…

Мечта у меня простейшая: хочу найти в Оренбурге хотя бы семерых очень грамотных людей. По-настоящему грамотных, а не имитирующих; бывает, что по уши в званиях и лаврах, а сами «волнительно» говорят вместо «волнующе», вдобавок я давно убедилась, что современные пишущие не в состоянии заметить разницу между словами «кортеж» и «картёж», «покопать» и «покапать», «умерить» и «умереть», «копья» и «ко́пи». А к кому я эту великолепную семёрку присоединю и что с ней делать буду – это уже другой вопрос.

• В биографии Вы не упомянули, но в книжках и на сайте ОРО СРП «Люминотавр» публиковались посвящения музыкантам «Хора Турецкого». Они ведь и песни на Ваши стихи исполняли? Что за история отношений такая, не расскажете?

История моих отношений с Хором Турецкого представляет собой адскую смесь из уважения к мастерству, из трагических поворотов, связанных с подорванным здоровьем, из разнотипной взаимопомощи, из штудирования психологии коллектива на роскошном, интереснейшем примере, а также из долгой и неослабевающей любви. Давайте обрисую лаконично.

Этап первый. Понравились.

Этап второй. Спасли.

Этап третий. Спасли иным способом.

Этап четвёртый, заключительный. Благодарна навек.

Если подробней, то будет уже нарушение права на тайну. А вообще мне следовало бы роман про них написать, только сейчас времени нет даже на повесть.

• Ну и вернусь к традиции этой рубрики. Наилюбимейшее стихотворение, Ваше или дорогого Вам автора? Хоть бы даже и «стихотворение в прозе».

Как тот актёр, который, оробев,
Теряет нить давно знакомой роли,
Как тот безумец, что, впадая в гнев,
В избытке сил теряет силу воли, –

Так я молчу, не зная, что сказать,
Не оттого, что сердце охладело.
Нет, на мои уста кладёт печать
Моя любовь, которой нет предела.

Так пусть же книга говорит с тобой.
Пускай она, безмолвный мой ходатай,
Идёт к тебе с признаньем и мольбой
И справедливой требует расплаты.

Прочтёшь ли ты слова любви немой?
Услышишь ли глазами голос мой?

(Шекспир, сонет 23)

Благодарим Елену Николаевну Тарасенко за уделенное время, терпение и искренность!

Андрей Юрьев,
член Союза российских писателей,
редактор сайта ayurev.ru «Алый цвет. Обзоры и отзывы. Издания наших дней»