Тени в сумерках рассвета

О книге стихов «В предрассветный час» Инны Игнатковой

Постараемся быть искренними, насколько возможно – мы, объединившиеся во взглядах на природу творчества как воплощения Божьего свойства преображать и преображаться. Творить и быть творимыми ежечасно и… еженощно.

Почему-то поэзия современных поэтесс полна страдания, скажем прямо. Идет речь о любви к мужчине или к Богу – мука, как правило, не выражаемая объекту любви своим прямым именем, а выступающая под сотнями душераздирающих образов. Книга открывается таким лирическим образом: «Гордая кошка сидит одна на самом краю забора». В этом «краю» – опасность, готовность рисковать, умение перешагнуть через отгороженность от мира изоляцией, отчаянием. Но уже во втором стихотворении

Солнце чернеет от пристально-долгого взгляда.
Свет – это вовсе не то, что мы думали, нет!
Я задыхаюсь от этого страшного яда –
Яда, который во мне.

Вспоминается Константин Кинчев с его неуемным самотерзанием:

Если свет, который во мне, есть тьма,
То какова тогда Тьма?

Лично мне – и только лично мне – эта позиция понятна в связи со знакомством с фэнтэзийными онлайн-играми. В Black Desert, например, по сюжету и его экзистенциальной подоплеке Светлое Древо Камасильв – маяк во тьме, да, но тьма стремится на этот свет, чтобы прорваться в наш мир и поглотить его. Свет обнаруживает сам себя и притягивает голодные мрачные души. Но чтобы быть ядом – это, пожалуй, чересчур. Не стоит путать свет сознания, просвещенность, «освещенность-изнутри», со Светом как сверхбытийной субстанцией. По аналогии с костром свет – это внешняя часть пламени и самая высокая, устремляющаяся в небо, а вот «пыл-жар», раскаленность докрасна – это нижняя часть, ближе к совсем уже багровым, почти инфернальным углям. Секрет духовности, «светлости», в том, что «багровое» преображается через работу сознания и сверхсознания в «сияющее». Все огни – огонь, повторим за Кортасаром, но огонь – неоднородная субстанция и очень хитромудрая, извините 😊

Впрочем, Инну можно только похвалить за честность, чего так не хватает поэтессам молодым, в одном стихе смешивающим религию и эротику, – задумайтесь, уж чай-то черный с зеленым вы не путаете? Нет? А почему чувства у вас в таком бардаке, молодежь? По моему опыту – от нехватки самопознания, которое начинается с честности перед собой и читателем. Повторюсь, Инне ее не занимать:

Танцующей на пепелище
Неважно, что будет потом.

Вот, прямая искренняя стезя чувственности, вполне соответствующая психотипу «экстравертированное чувство», дающему его обладателю множественность образов, сравнений и уподоблений, распространенность – везде, от южноуральских степей до африканских жаркострастных прерий:

И на загорелые плечи
Легла его чёрная длань.

О психотипе я сужу по знакомству с другими работами Игнатковой, в том числе роману «Медальон», в котором страница умещает с добрый десяток поворотов сюжета, в которых сами персонажи не успевают сориентироваться и выбрать адекватную линию поведения.

В подтверждение моим предположениям:

Неотступная тень твоя...
Две слезы на одной щеке.
Как язык к языку огня,
Как рука к руке.

Инна очарована собственной чувственностью с уходом в Тень, психологическую сущность, воплощающую в первую очередь вытесненные сознанием моральные запреты, в том числе те самые «багровые» языки пламени, сжигающие душу «от низа», от инфернального «пепелища». Не зря и название выбрано «Предрассветный час», самый тяжелый и темный. В этой темноте нет ничего непонятного и смущающего для знакомых с традиционализмом, в частности, с теорией о полярном происхождении когда-то общечеловеческого языка. Последнее движение солнца в нижнюю точку тьмы сменятся первым движением вверх с рассветом, ul (ur) становится la (ra), угрюмое ворчание и рык зверя, мятущегося в душе и требующего новой страсти, меняется радостным восклицанием привета Солнцу, руками ребенка, смеющегося и тянущегося к свету глаз матери.

Я привожу свои размышления, последовательно знакомясь со стихами Инны, и странное дело, – последующие тексты подтверждают предыдущие:

Покой и сила – в крепком кулаке.
Кулак не
мой, но мне обязан силой.
Покой – не  мой
,  но Господа просила:
Пусть станет он защитником моим.

Моим и точка. Чем-то неизбежным,
Как неизбежен нити край в клубке.
Как солнце, восходящее над бездной,
Как месяц, отразившийся в реке.

Что это? Закономерное развитие мысли автора о том самом времени перед просветлением и осознанием своего места в мире?  

Я очнулась наутро с тобою в постели одной
И с трудом вспоминала вчера.
И ты первый заметил тогда у меня за спиной
Два огромных, прекрасных и сильных, но… чёрных крыла.

Еще раз поблагодарим Инну за небывалую для нашего времени честность, которую не стоит путать с показухой «новой искренности», истерично скатывающейся в порнографию псевдоискусства – безудержного самовыражения… Заметим – в продолжение поэтического высказывания маститого нашего поэта «Ни слова о л…». Истасканное и испохабленное слово не пытается даже проскользнуть в тематику стихов Игнатковой, и, скажем прямо, мучения персонажа ее текстов – естественный результат буддийской «мирской» триады: три «стра» – страсть, страдание и страх – корни боли этой Вселенной, которую, тем не менее, Инна вполне экстравертно охватывает всю, попадая и в ад даже.

«Л…» упоминается совсем иначе, чем принято у путающих Всепобеждающий Свет со временно распространившейся по Востоку кровью:

Где-то во тьме блуждает
Вырванная из неволь
Чья-то любовь большая,
Чья-то чужая боль
.

Давайте не будем уже после этих строк талантливо честной поэтессы путать жар со светом, любовь с Божьим провидением, мате с улуном, а эротику с религией! Ницше утверждал, что «содеянное во имя любви не морально, но религиозно». Да, человеческая земная цивилизация развивается так, что любую любовь путает с волей Господа. Давайте тогда разберемся раз и навсегда, в чем секрет? Это поможет нам лучше понять стихи Инны Игнатковой.

Любить – признавать исключительным, превосходящим все привычное по каким-либо свойствам. Именно это есть в то же время «признавать главенствующим, преобладающим». То есть господствующим над твоей душой.

Вот, собственно, и весь секрет того, как любовь становится богом в сознании, ибо в подсознании (коллективно-бессознательном, направляющем векторы инстинктов в лично-бессознательное) она никогда не перестает им быть, воля к любви есть то же, что воля к власти и то же, что воля к преображению. Эти Три есть Одно, всегда им были и всегда будут, пока человечество не преобразится к сверхчеловеческому качеству сознания. Ну или не загнется от нового омикрона.

Продолжим.

Я не устану от взаимной лжи

На это я давно имею право.
Не надо, не ищи во мне души,
Душа поэта – горькая отрава.

Не правда ли, как это непривычно в череде вопящих от боли светлячков, пожираемых мухоловками? Глупые! На то и Иуда, чтобы возвести Христа на Животворящий Крест, хотя прощенья ему нет и не будет вечно, на то и змеи, чтобы кусать ядовито, на то и хищники, чтобы охотиться за миролюбивыми. Не надо иллюзий, а тем более не надо вещать иллюзиями, перевирая картину мира и обманывая, как вам незаслуженно больно. Человек стремится к тому, чего не имеет, или имел, но потерял, и летящие на огонь мотыльки жаждут страсти своими бескровными телами, но именно в ней и сгорают, превращаясь в пышущие злобой угольки. Учитесь у Игнатковой – жить, несмотря на боль, и понимать, что боль есть там, где идет выздоровление, что сумерки, час предрассветный – всего лишь час перед Сиянием, которое поглотит нас огромным Вселенским Днем.

Андрей Юрьев,
член Союза российских писателей

Нашли, что припомнилось?

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.

Делились
59082409